На кошачьих лапах снег идёт по крышам. Накрывает спешащих суетливых людей. Мы стоим у окон в ожидании чуда, Чтобы стало немного теплей. Как бумажный самолётик, как милые пташки, Выпускаются нами и летят, летят... Поцелуй, сердечко и обнимашка Скоро тебя навестят... У тебя учёба, у меня работа, Нас уносит время как всегда не туда. Но пока мы любим и ждём чего-то, Эти трое помогут всегда. Как бумажный самолётик, как милые пташки Вылетают из окон и летят, летят... Поцелуй, сердечко и обнимашка Скоро меня навестят... Как бумажный самолётик, как милые пташки Вылетают из окон и летят, летят... Поцелуй, сердечко и обнимашка Скоро нас навестят...
В детстве рисовал на четыре с минусом, Как египтяне на своих папирусах. Космос, планета, ещё ракета. Вы уж поставьте четвёрку за это. Поздно учиться, старый стал. И иллюстатором точно не стану. Но уж конечно совсем не думал Что об этом жалеть перестану. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! В стиле Кандинского или Ван Гога, но вот число пальцев задайте строго. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! Хоть Моне, хоть Мане. Поднимем за шедевр бокал каберне. Помню писали мы сочинения, Буйной фантазии применение. Кто-то впоследствии стал писателем, Таблички на доме себе созидателем. Только сверхразум проник и сюда, Автором тоже может прикинуться. В дом к человекам пришла беда. И из этой ниши просят подвинуться. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! Пушкина, Байрона из сети скоро сумеет ChatGPT. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! В действительности это миллиард обезьян вооружённых ноутбуками пишут роман. Музыка, видимо, сдастся последней. Здесь мы пока что авторитетней. Но нам уже наступают на пятки. Оно и понятно – культура в упадке. Придёшь в филармонию, на сцене – он. Мигая огнями поёт в микрофон. И льётся песня в двоичном коде. Времена такие, другие – не в моде. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! Может быть, стоит начать беспокоиться, сверхразум на этом не остановится. Всё могут нейросети, всё могут нейросети, yeah! Вдруг эта песня станет последним треком, написанным живым человеком.
Вот ещё один день прошёл, начинаешь обряд возмущения. Под угрозой отхода ко сну наконец захотелось общения. Пожеланья спокойных ночей, обязательный выбор игрушки. Если обещаешь быстро заснуть, спою колыбельку на ушко. Спи, спи. Я всегда с тобой. Не будите, Жучка снизу и соседи за стеной. Спи, спи. Ну а ты со мной. И всегда, когда захочешь, сможешь услышать голос мой. Ничего не угрожает нам. Далеко от нас все беды. Где-то бури и ураган. Где-то падают ракеты. Мы живём вдалеке от всего от того, происходит в мире. И, по счастью, никому не нужны в этой чёртовой Сибири. Спи, спи. Я всегда с тобой. Не будите, Жучка снизу и соседи за стеной. Спи, спи. Ну а ты со мной. И всегда, когда захочешь, сможешь услышать голос... Спи, спи. Я всегда с тобой. Будьте тише, кот на крыше и соседи за стеной. Спи, спи. Ты всегда со мной. Главное, когда захочешь, сможешь услышать голос мой.
Что-то стало скучно, развлечём себя. На афише дамы в красочных трико. Львы кусают прутья, бешено хрипя. Фокусник обманом разведёт легко. На велосипеде страшен и силён Ездит по манежу умница-медведь. Чтобы заработать мясо должен он На потеху людям грозно пореветь. Скачут акробаты, все кричат им «Бис!» Все свою работу знают хорошо. Изредка покажет нос из-за кулис. Престарелый клоун управляет шоу. Всех нас очарует цирковой оркестр. Каждый приглашённый занесён в реестр. Антрепренёр изогнулся в поклоне, В усиках ехидно застыла ухмылка. Каждый день желающим праздника людям Двери открываются блядского цирка. Ух-ха! Ух-ха! Ух-ха! Блядский цирк! Ух-ха! Ух-ха! Ух-ха! Блядский цирк! Ух-ха! Ух-ха! Ух-ха! Блядский цирк! Ух-ха! Ух-ха! Ух-ха! Блядский цирк!
Я шёл по улице один И испугался до седин Когда передо мной открылся люк. Из бездны вылезло оно, Присоской вытащив вино И щупальцем мои задело брюки. М-м-м-м-м, восьмиглазница. М-м-м-м-м... Ты ноешь, что при свете дня Никто не смотрит на тебя. А я мечтаю - лишь бы убежать. Хотя, без света фонарей Не видно двадцать пять грудей И в худшем из районов в ночь с тобой не боязно гулять. М-м-м-м-м, восьмиглазница. М-м-м-м-м... Мамины копыта и рога старшей сестры. В Инстаграмме я страшней видал. Не так страшны под водкой твои сизые бугры. Жаль, что тебе пора, не то закатит Вельзевул скандал. М-м-м-м-м, восьмиглазница. М-м-м-м-м, восьмиглазница. М-м-м-м-м, восьмиглазница. М-м-м-м-м, восьмиглазница.
Под стеклянный колпак запихав весь свой внутренний мир, учредив свой клуб. Подписав, всё что можно, а то, что нельзя, оправдал, тем, что был глуп. Пергидрольная фурия, тиснув печать и отправив навстречу судьбе. Огласив приговор, указала на дверь, подарила на выходе мне Промокод "Одиночество", пять процентов на мелочи. Промокод "Одиночество" мятой бумажкой четыре плюс ноль. Эти мокрые носики утром пустыми тарелками лезут в твой мозг. Ты ещё не стара, но уже всё труднее поддерживать свежесть и лоск. Шерстяные комочки уюта мурчат, убеждая, что всё позади. Из ведёрка с мороженым выпал и тихо лежит у тебя на груди Промокод "Одиночество", пять процентов на мелочи. Промокод "Одиночество" липкой бумажкой четыре плюс ноль. Этот мир по щелчку поделился на тот, что был до и на тот, что сейчас. Мы мечтали, хотели, бежали, в итоге имеем что вышло из нас. Нашу жизнь каждый день заметает пурга, оставляя тропинку к К&Б. Вьюга гонит листовку, прижмёт к ветровому, возьми, пригодится тебе Промокод "Одиночество", пять процентов на мелочи. Промокод "Одиночество" мокрой бумажкой четыре плюс ноль. Промокод "Одиночество", пять процентов на мелочи. Промокод "Одиночество" нужной бумажкой четыре плюс ноль.
Капибара – добрый и приветливый грызун. Самый крупный вид, все их знают, все их все их любят. Капибара не змея, не птица, не скакун. Тот, кто с ней столкнулся капибару вряд ли позабудет. Капибары обитают на восток от Анд. Не идут от водоёмов дальше, чем на километр. Капибара антиантиантидепрессант. Объём взрослой особи почти кубометр. Капибара создана чтоб плавать и нырять. Форма головы даёт на всех на всех смотреть гордо. Трижды переварит то, что удалось сожрать. Перепонки между пальцев, мех и кирпичом морда. Мамы дарят миру до восьми капибарят. Водосвинок обижать нельзя, недопустимо. Капибары пацифизмом каждого пленят. Знают, кто опасен, а кто просто шёл мимо. Капибары всех существ храбрее и добрей. Просто мне нужна была концепция для песни. Нет на всей планете восхитительней зверей, но Признаю, Дроздов бы рассказал интересней.
Он с ней изредка спал, он её не любил, Он на чувства свои не растрачивал сил. И она, королеве красою подстать, С ним, ну чтобы хоть с кем-то, ложилась в кровать. Но когда он её провожал до дверей, Сердце билось неровно и каплю быстрей. А она, оставаясь за дверью одна, Всё смотрела куда-то сквозь дымку окна. А порою, хоть это и редко случалось, Если с нежностью странной они целовались, На мгновение ей мельком казалось, бывало В животе будто бабочек стая порхала. А ещё иногда, поддаваясь пороку, Он слегка целовал её на людях в щёку. И тревога волнами его омывала, Будто сердце почти на секунду вставало. Он с ней изредка спал, он её не любил, И в холодном спокойствии Солнце гасил. И она, очевидно, совсем не о нём, На подушку земли проливалась дождём.
Там, в вышине лениво небо плывёт. Эта река так глубока. Словно котёнка осторожно несёт Твою руку моя рука. В парке вино, это был, конечно, Лу Рид И чародейство глаз и губ. Было прекрасной идеей выбраться в лес, Сдёрнуть с себя всю одежду и нырнуть В это летнее небо. Только наш день, никто не придёт, не нарушит покоя. Неспокойный мир, но среди бурь в этой лодочке двое. Небо никогда я не встречал такого синего цвета. Знаешь, лето, в котором ты есть– это лучшее лето. Я не хочу знать, о том, что нас ждёт Там, где угаснет волшебство. Эта тропинка не зря куда-то ведёт. Главное – дышим легко. Лес благосклонен, лес нас защитит. Кружатся птицы, кружимся мы. Если глаза в глаза долго смотреть, Если свой взгляд подолгу не отрывать, То нырнёшь в чащу леса. Только наш день, никто не придёт, не нарушит покоя. Неспокойный мир, но среди бурь в этой лодочке двое. Листья никогда я не встречал такого яркого цвета. Знаешь, лето, в котором есть ты... Знаешь, лето, в котором есть ты – это лучшее лето.
Мы с Энджи долго встречались. Женились, купили дом. Да, он был не в лучшем районе, эти крики и стрельба за окном... Да будьте вы прокляты, банки, но зато он почти наш. Энджи пекла шарлотки, я утеплял гараж. В окрУге тусили бродяги на разные запах и цвет. Соседи их не замечали, а я улыбался в ответ. Вечером мыл посуду, окно выходило во двор. Смотрю, огромный такой мужчина глядит на меня в упор. Я вышел во двор. «Чего надо?». Но он ничего не сказал. Вышел на свет, я увидел шрам его подбородок делил пополам. Мужик протянул мне руку. Ну, я протянул свою. А он капсулу. Пустую. Впечатал в ладонь мою. Он молча вращал глазами и рот свой беззубый открыл. А в нём языка обрубок вертелся что было сил. Я так ничего и не понял. «Пожалуйста, уходи!» Беседы не получилось. Он тихо исчез в ночи. На следующий день, в субботу я справки понаводил. Дошёл до торгового центра, бездомных порасспросил. Ага, говорят, знаем, Фрэнком его зовут. Но, такие как он не опасны. Они сбором банок живут. А шрам... Вот не знаю кто с ним такое мог сотворить. Он сам перерезал горло чтоб больше не говорить. А может, собака подрала, хер знает, кому верить, мужик. Но я никогда не видел чтоб псина могла откусить язык. Фрэнк долго не появлялся, а я как назло захворал. ЛомОта, сердцебиение. В больницу чуть не попал. Как будто меня кто-то проклял. Хоть был здоров и силён. И вот как-то раз под вечер опять появился он. Я вышел к нему наружу и он навстречу шагнул. Достал из кармана конверты и молча мне протянул. В одном – письмо от мужчины. Любовная трескотня. Другое не лучше. Страховка. А полис открыт на меня. Я вспомнил тот первый вечер, пустую облатку в руке И это недомогание. Мне стало не по себе. «Чего не найдёшь на помойке...» Фрэнк молча кивнул в ответ. Эх, Энджи, ведь всё бы вышло, если б не наш сосед. На миг осветили фары её силуэт в окне Добавила что-то в кружку. Наверное, предложит мне. «Любимый, ты уже скоро? Я приготовила чай.» Бродяги не только клянчат мелочь. Могут спасти невзначай.
Опа. Опа. Опа. Опа. У аэропорта месиво народа. Провожают совесть на особом рейсе. Яростно плюются ядом патриоты. В сединою тронутых легенд. Гляньте, да у них у всех полны котомки Пачками печения и вареньем в банках. Те, кто пел нам песни половину века Это теперь иноагент. Мудрым спасибо, стало понятно кто нас хотел очернить. Нет больше места сомнениям и мыслям, если хотим победить. Опа. Опа. На нас ополчилась вся Европа. (А мы) В общем. И целом. Стоим такие в белоснежно белом. Мы теперь не люди, мы теперь ресурсы. Но подозреваю, что всегда так было. Верим-понимаем, пояса затянем. Отследим, доложим, если что. Главное, чтоб вместе, главное, чтоб хором. Можно про берёзки или про героев. Профессионально клоун машет жезлом. Возглавляя это шапито. Незаметно порука круговая превратилась в обороны круг. «Жизнь за отчизну отдать это любо. То бишь любовь», – нам сказал политрук. Опа. Опа. На нас обозлилась вся Европа. (а мы) В общем. И целом. Стоим такие в белоснежно белом. Опа. Опа. Ой, нас ненавидит вся Европа. В общем. И целом. Стоим такие в белоснежно белом. Опа. Опа. Опа. Опа.
Над Криводановкой безоблачное небо. Здесь не Гадюкино, здесь солнце через край. Порою скучно, у селян из развлечений Закаты, водка и борьба за урожай. Надев калоши, Настя двинула на берег. Ей дед Егор, шутник до гробовой доски Шепнул, что Наськин хахель Димка Кулезенин Цалует бабу у реки. Из-за деревьев, чтобы не вспугнуть добычу, Настёна изучает расстановку сил. А там Димитрий с неизвестною особой Посредством рта и рта контакт установил. С истошным воплем Настя ринулась из леса. Охальник в панике: «Да всё ж наоборот! Она утопла, а я, вытащив на сушу Дыханье делал в ейный рот!» Чужая баба вникнув и почуя шухер, Руками к речке по песочку погребла. Махнув хвостом, ушла русалка вниз, под воду. Гнала спасателя Настасья до села. Смотрел с прищу́ром дед Егор и улыбался. Не каждый день в селе такой переполох. Над Криводановкой безоблачное небо. Но скучновато, видит бог.
Ах мадам, если б был я Есенин, Я бы стан ваш с берёзкой сравнил. Прославлял в кабаках нежный шёлк вашей кожи Не жалея ни печень, ни сил. А потом в придорожной канаве Ваше имя сквозь кашель шептал И прохожих рассказом о деве волшебной За собою на дно увлекал. Ах, мадам, если был бы я Пушкин, Непременно бы впал в адюлтер. На дуэль вызвал вашего мужа На лицо его вылив фужер. Мы б стрелялись с пятнадцати метров Я б увидел небес акварель И в неё улетавшую черную птицу И с собою б провел параллель. Мир, в котором есть вы, всё лучше и лучше Становится день ото дня. Но пугает знакомство с вашей особой Летальным исходом меня. Если б был Львом Толстым для примера То пришлось бы вас с дубом сравнить. В вашу честь бы назвал с крепостными деревню, Приказав вашу светлость любить. Мелких графов и графоманов Вы б рожали по два раза в год. Под диктовку б писали подобные тексты И меня б берегли от невзгод. Довелось бы мне быть Францем Кафкой Вам тогда было б лучше не быть. Зато если я был бы Эрих Мария Кальвадо́с с вами стали бы пить. Бегбедером бы был при кокосе, На наркотики б вас подсадил И осталось бы грезить чтоб был я Есенин Тот хотя бы всего лишь пил. В общем, как ни крути, для вашего блага Стороною меня обходить. Я уверен, вы в силе, с такой красотою Сами себе навредить.
Когда последний луддит молот спрятал в подвал. И стал рассказывать друзьям как кровь машин проливал. С тех пор мы плыли по течению, собирали плоды. У золотого миллиарда было вдоволь и еды и воды. ...Рэй, мы столько получили взамен. Не сжигаем кучи книг под вой пожарных сирен. Просто жмём на кнопки, превращая жизнь в сон. Окутанный смрадом, приближается дракон. Легко стереть приобретённый дорогой ценой Цивилизованности тонкий маловажный слой. Политтехнолог из любого сделает храбреца, Не зря природа нам оставила как хищникам четыре резца. Страх и ненависть это товар. Сценарий примут в работу, отдадут гонорар. И маршируют полки с благословения икон. Очертания зримей, приближается дракон. Сперва погаснет ощущений первородный блеск. Потом поймешь, что вся любовь лишь гормональный всплеск. За ними канет дружба, станет впредь не нужна. И так кирпич за кирпичом меж всеми крепнет отчуждения стена. Та стена образует кольцо. На стене висит зеркало, в нём лицо. Отражение не одно, не горюй, не хандри. Со своим драконом заперт внутри.
Мама, градусник врёт, это вовсе не жар. Не давай нурофен и целебный отвар. Я здесь так одинок и мне не с кем играть. Он тогда не придёт, он исчезнет опять. Ну подумаешь, вижу его только я. Тульпы нам не враги, тульпы это друзья. Половина людей верит в бога, а мне Запрещается верить в мужчину извне. Я уроки свои уже сделал давно. Телевизора нет, но зато есть окно. Вы меня научили обиды глотать. С вами нужно терпеть, а с ним можно летать. Взмывая над облака-ами, Я полной грудью дышу, а под этим под всем Как муравьи копошатся, Не видя дальше своих ежедневных проблем. ...а у Карлсона на кухне действительность пахнет пы-ылью. Здесь можно пугать банди-итов и ночью гулять по кры-ышам. Впервые за всё своё детство я, наконец-то, сча-астлив. Правда всё это хо-очешь ты уничтожить, ма-ма?! Прилета-а-ай! Прилета-а-ай!
Мне в двери год стучит сорок седьмой. Эх, возраст, сука, что делаешь со мной? Придут друзья, а я тому и рад. Мы будем слушать ранний «Ленинград». Ушла жена, гиалуроновая блядь. Мои рога красивы, хотя мешают спать. Сегодня праздник и виновник я. Нажрусь и буду хрюкать как свинья. Под звон стекла и стрелок мерный ход Смерть круги сужала и приблизилась на год. Ошейник рвёт её щенок Пиздец. То завтра, а сегодня коньяк и холодец. Мы будем на зависть молодежи всей Жечь, убивать и ебать гусей. Раз наша жизнь – болото и нельзя наверняка Нарушить день ебучего сурка. А может будет просто преферанс. Схуяли б джентльменам не устроить декаданс? Возможно, Лёха вынесет стекло Или меня побреют наголо. Прокурим хату и пропьём диван. Жаль, так давно не делаю когда бываю пьян. Ещё по сто и я как ёлочка зажгусь. Куда запропастился сука гусь? Давай-давай! Уйдёт, гад! Сбоку заходи!
А сможем ли мы быть другими? Стать счастливыми, как люди в рекламе? Воплотить мечту, поднапрячься, попасть за стекло. Посмотреть все сохранённые фильмы, Прочитать всё что отложено ранее. И при этом остаться в уме, несмотря ни на что. В гармонии с гормонами играю на гармони я. Стою на перроне, а люди в вагоне едут. Разные жизни: и бедняк и даже миллионер. Они такие разные, здоровые, заразные. Пока им неймётся, но тоже придётся Тридцать лет по утрам слушать песенку Сонни и Шер. Цены поднял личный психолог. Как драгдилер может делать что хочет. Подберёт тебе дорогой антидепрессант. Можно симулировать счастье. Чтоб не хуже, чем у прочих. Убедить, что все так живут – на это нужен талант. В гармонии с гормонами играю на гармони я. Стою на перроне, а люди в вагоне едут. Мне попадались и Иисус и бунтовщик Люцифер. У них мэйкапы разные, зелёные и красные, Пока им неймётся, но тоже придётся Тридцать лет по утрам слушать песенку Сонни и Шер.